На пруду

У нас на пруду утонула девочка
С косою, чёрной как ночь.
С алыми губками, с розовой ленточкой -
Я сам бы её не прочь…

Она не смогла догрести до берега
И утонула вполне,
Папа её бьется в истерике
И ищет забвенья в вине.

А Ольга лежит у меня на подстилке,
Призывная и нагая,
И я говорю ей немного стильно:
Как грустно, моя дорогая.

А люди столпились над бедной девочкой,
Ах, кто же её спасёт?
И кто-то бежит за каретой мед. помощи,
А кто-то дует ей в рот.

А мы лежим с Ольгой на мягкой подстилке
Своей наготой на виду.
Неправда ли грустно с жизнью проститься
В измайловском грязном пруду?..


*  *  *

Мальчик курносый и сонный
Был ущипнут за щёчку
Дядей с дурными наклонностями.
Пьяным и, в общем-то, конченым.

Тот же нетрезвый дядя.
Встретив девочку Олю,
Дал ей конфетку и гладил
Тельце её нагое.

После такого занятия
Он захотел собачку -
Жучку - соседского пуделя
Пнуть нечестивой ногою.

Так обижал он девочек,
Кошек и прочую живность,
Но бдительные соседочки
Его повязали живо.

И били его лопатою
За все его подлые гадости
И трезвые, и поддатые
Не слушая криков жалостных

Вот так завсегда справедливость
С народною верою в Бога
Поныне, как в годы былые
Живёт с нами честно и строго.



*  *  *

Белая крыса бродит по дому,
Мы с ней заочно давно знакомы -
Белая крыса, белые лапки,
Бродит, грызя чьи-то старые тапки.

Белая крыса, - в каком это смысле?
Крыса под «крышей» путает мысли,
Крыса довольна срыванием « крыши»,
Внешне же это не видно, не слышно.

Слышишь, как сердце скребётся в затишье?
Здесь что-то крысье, а может быть мышье,
Хочется верить, что это с похмелья
Или с лежания в душной постели.

Может с бессмертья во мне эти мысли
Бродят, щекочут усищами крысьими,
Может, не спится иль просто не в духе -
Вот и приплёл эту крысу на кухне.

Может та крыса просто гуляет,
Бродит по кухне, о чём-то мечтает,
Пишет стихи или ищет другую -
Сладкую, нежную, белую, злую…


*  *  *

Он ехал сквозь ночь в свой украинский город
По белой степи в монотонном плацкарте,
И чудились звуки нестройного хора,
И бились колёса в своём пиццикато.

Он ехал от гнёта измайловских сосен,
Уже через час позабыв эту местность,
Была ли зима или поздняя осень?
И падал ли снег или манна небесная?

Ах, эти вокзалы в объятиях вьюги,
Копчёные куры в старушечьих лапках,
Что все поезда так и водят по кругу,
Нет силы проснуться - и сладко, и зябко.

Когда он приедет - забудется водкой,
Как будто и не было ведьмы в вагоне,
Но хлещет по поезду снежною плёткой
Её лёгкий смех, истекая в агонии.


Снег над Москвой

За ночь намело по Москве кокаина -
Асфальта почти не видать
И негр Сидоренко с лопатою длинной
Выходит его подметать.

И в сумрачном мороке дворничьей кельи,
Устав от общения с Джа
Он роется в сводках с далёкой Ямайки,
Мечтая отсюда сбежать.

Снег над Москвой,
Белый снег над Москвой,
Захлестнув с головой,
Превратится в любовь

А Нестор Петрович с соседней квартиры
Большой, сионист и нахал,
Твердит, что Ямайку из космоса даже
Никто никогда не видал.

И где-то под крышей смеются соседи,
Устроив на кухне ашрам,
Над странною прихотью негра и в бреде
За водкой снуют по дворам

И дворник уходит в московскую вьюгу,
Не видя ,как новой весной
Сквозь снег прорастают ямайские пальмы
За дворничьей чёрной спиной


Питер

Я сбегу в свой внутренний Питер,
Когда деньги будут пропиты,
Когда вдруг зацветёт кактус
На моём запылённом окне
И в бесстыдственно-белой ночи
Пронесусь я подобно гончей
По проспектам его на площадь
С медным грешником на коне

Только питерский скорый поезд
Утонул в сугробах по пояс
А волшебный лифт поломался,
И диспетчер напился в дым,
И сижу я один тоскливо,
И иду в магазин за пивом,
Раскололся мой внутренний Питер
Что ж - поеду в Иерусалим.

Я не умру

Я не умру весной,
Когда за окном зацветает миндаль
И встречные девочки, слившись со мной,
Беспечно плывут в бесконечную даль.
Нет, я не умру весной.

Я не смогу умереть,
Если с утра ты сбежишь в Коктебель -
Летом так тянет на волны смотреть,
Ну а постель - есть всего лишь постель,
Нет, я не смогу умереть.

Осень, как ласковый зверь,
Ластится лёгкою лапкою лени,
Веткой скребётся в балконную дверь,
Ангелом смерти сидит на коленях,
Но я не умру теперь.

Я не умру никогда,
Если, конечно, не будет зимы,
Да и зима - это лишь холода,
Да отблеск свечей средь рождественской тьмы,
Нет, я не умру никогда.

Я буду вечно живым,
Парусом в дымке беспечно скользя,
В мареве знойном июльской Москвы,
Песню песней с собою неся,
Нет, я буду вечно живым…


За зверем

Я бегу за зверем по белому полю,
За оранжевым зверем ярким солнечным днём,
За прекрасным тёплым зверем, поющим от боли,
Видно так и бежать нам всё время вдвоём.

Это странная любовь, словно танцы в воде,
Вся наша любовь - это смех невпопад,
Мы пришли и ушли и мы снова нигде -
Пациентами одной из небесных палат.

Мы с ним тоже партизанили при полной луне.
Чтобы после наблюдать из прозрачных ворот,
Как качается Москва на гитарной струне
И дрожит белый ангел в переходе метро.

А на Пасху я с утра зайду в гастроном
И куплю себе любовь по сходной цене,
И всё, в общем, хорошо, не считая того,
Что качается Москва на гитарной струне,

Не считая того, что нам со зверем бежать
По кирпичной тайге - сумасшедшей Москве,
Под ногами у нас пыль да пепел лежат,
Электричество в руках да песок в голове.


*  *  *

Мы пили водку из рюмок,
Оставленных между могил,
Она всё ещё была юной
И я ещё молод и мил,

И солнце в глаза нам светило,
И крест над могилой светил,
О, как нас несло-заносило
И было уже не спасти.

И старый трамвай по склону
Летел, грохоча в никуда,
И солнце сияло словно
Рождённая вновь звезда,

Всё было так просто и остро -
Всё было так жутко давно,
Какая там, к чёрту, взрослость,
Какое там глупо-умно’.

А солнце лилось отовсюду,
Смеясь меж могильных оград,
Мы шли в никуда оттуда,
И из ниоткуда - туда.


Белый ангел

У белого ангела синие вены
И полные грусти глаза,
Он часто садится ко мне на колени
И силится что-то сказать.

Ему так досадна моя неуклюжесть
В попытках играть с ним в любовь,
Но, маленький ангел, ты мне очень нужен
И я буду вместе с тобой.

В его опереньи так много изъянов
И крылья утратили блеск
И по воскресеньям, напившийся пьяным,
Качает церковный он крест.

А пасмурным утром он крылышки сложит
И ждёт пробужденья меня,
Он хочет любви, но по-плотски - не может
И мучится день-ото-дня.

Мой маленький ангел, мой ангельский мальчик,
Нам нужно бежать из Москвы,
По лунной дороге, всё дальше и дальше,
Но я - не бесплотен, увы.

Но кончится всё и в неведомой сини,
Где счёт не ведётся годам,
Вы спросите: «Милый, вы жили в России?»
«какое-то время, мадам…»


Только не блюз

Вы - грустная странная кошечка
На красном песке у воды,
Все ваши желания - крошечны,
И призрачны ваши следы.

Я знаю, - вы скоро растаете,
А я - вероятно, сопьюсь,
И всё же прошу вас - играйте,
Но только не блюз, не блюз…

Забыт вами старый этюдник
В бездонной ночи Симферополя
И странные чёрные люди
Крадутся к вам тайными тропами.

И бесится море у пристани,
И пеной по лестницам стелится,
И все ваши прихоти брызгами
Лежат на изрытой постели.

Как бабочки - пальцы на клавишах,
Как яд - ваша фраза «люблю вас»,
И, всё же, прошу вас - играйте,
Но только не блюз, не блюз…


*  *  *

На стёклах вмятины шалят
Отрикошетивших дождей,
Как мутно матово сиянье,
Шероховатое касанье,
Нет слов, чтоб руки приподнять -
опять
отнять…
над головой…

Ещё не выпал час любить,
Но нам движение не скрыть -
Мы свой маршрут не можем скрыть -
Мы движемся всегда по солнцу.

Когда устанем, ангел мой, -
Я приведу тебя домой -
На свой чердак, к себе домой -
Лишь там вдвоём мы сможем жить…

Нам одинокое окно
Расскажет, что на свете - дождь,
По всей планете хлещет дождь,
А в сумке сладко спит вино…

Вину давно пора вздохнуть -
Вино прольется на постель,
И мы сместимся на постель,
По солнцу продлевая путь…

В Зимбабве тоже хлещет дождь…


*  *  *

Над домами - закат - кровь,
Воет в трубах печных зверь,
Береги от дождей - кров,
Береги от гостей - дверь.

Дверь открыта всегда для…-
Лишь тебе без труда - войти,
Но заходят в конце дня
Только звери, сойдя с пути.

Принесут от костров - гарь,
Для полёта души - спирт,
На кухонном столе - янтарь-
Лишь для тех, кто всю ночь не спит.

Мы лежим, помолясь вверх -
В клин форсажем ревущих небес,
Метроном отстучал век,
Замолчал, будто вышел весь.

Но как хочется жить, пока
Существует день золотой…
Над домами - кровь - закат -
Солнце просится на покой.


*  *  *

Светке (С.К.)

Светка-хиппушка
С нимбом над макушкой
Забыла все игрушки,
Что были у неё.
Она глядит на небо,
А небо пахнет снегом,
И всё глядит со смехом
На наше на житьё.

Ну а житьё - неладно -
Пустынно и прохладно,
И Светка чертит лапкой
На белом письмена,
А счастье всё не ближе -
Парит на водных лыжах,
Ах, где твои парижи
И в чём твоя вина?

* * *

Муза

И муза ко мне прикоснулась
Шершавым стареющим задом
А я про себя улыбнулся -
Видимо так мне и надо.

* * *

Про Ленина

Если бы я был Лениным -
Я бы тебя сделал Крупскою,
Я бы тебя сделал русскою,
А сам бы остался евреем...

И там, за стенами кремлёвскими,
О бедах забыв и лишениях,
Вкушали б мы пищу кошерную
И чтили Иосифа Бродского,
И звали б к нам в гости за стены кремлёвские.

Потом позвонили б Бухарину,
А он бы привёл Луначарского.
И дружно б мы сдвинули чарки,
Блистательно так забухали.
Когда б позвонили Бухарину.

А тех, кто поглядывал искоса
Я свёл бы к товарищу Берии,
Пускай их, лишенных доверия,
Лишит он к тому ж и невинности -
По старой кавказской традиции.

И, сбросив оковы сомнений,
Мессией в одеждах искрящихся,
Я б вышел навстречу трудящимся,
Если бы впрямь был Лениным,
Я б вышел без тени сомнений.

А ты всё смеёшься некстати
И так же некстати вздыхаешь,
И с грустью на мне поправляешь
Казённый больничный халатик.
Весёлый цветастый халатик,

Но вот если бы я был Лениным,
Если бы я был Лениным…